Лавра собою объединяет в жизненном единстве все стороны Русской жизни Троице-Сергиева лавра. Общий вид. Мы видим тут великолепный подбор икон всех веков и изводов Икона «Троица». Андрей Рублев. Нач. XV в.; как же можно представить себе Лавру без школы иконописи и без иконописных мастерских? Лавра – показательный музей архитектуры Вид Троице-Сергиевой лавры с юго-восточной стороны. Литография XIX века; естественно организовать здесь школу архитектурную, а может быть, — и рассадник архитектурных проектов, своего рода строительную мастерскую на всю Россию. В Лавре сосредоточены превосходнейшие образцы шитья «Явление Богоматери прп. Сергию и праздники». Пелена. 1525 г. — этого своеобразного, пока почти неоцененного изобразительного искусства, достижения которого недоступны и лучшей живописи;  превосходнейшие образцы дела ювелирного Митра. 1626 г. в Лавре наводят на мысль о необходимости устроить здесь учреждение, пекущееся об этом деле. Нужно ли говорить, как необходима здесь певческая школа, изучающая русскую народную музыку… Сейчас не исчислить всех культурных возможностей, столь естественных около Лавры. Скажу короче, мне представляется в будущем Лавра русскими Афинами, живым музеем России, в котором кипит изучение и творчество и где  осуществляются  те высокие предназначения, которые ждут творческого подвига от русского народа.

При туристическом обходе  Лавры Троице-Сергиева лавра. Общий вид беглому взору впервые развертывается не подавляющее количественно, но действительно изысканное богатство художественных впечатлений от неё. Есть, однако, и гораздо более тонкое очарование Лавры, которое охватывает изо дня в день, при вживании в этот замкнутый мир. И это очарование, теплое, как смутная память детства, уродняет душу Лавре, так что все другие места делаются отныне чужбиной, а это – истинной родиной, которая зовет к себе своих сынов, лишь только они оказываются где-нибудь на стороне. Да, самые богатые впечатления на стороне скоро делаются тоскливыми и пустыми, когда потянет в Дом Преподобного Сергия. Неотразимость этого очарования – в его глубокой органичности. Тут -  не только эстетика, но и чувство истории, и ощущение народной души, и восприятие в целом русской государственности… Здесь ощутительнее, чем где-либо, бьется пульс русской  истории, здесь собрание наиболее нервных, чувствующих и двигательных, окончаний, здесь Россия ощущается как целое.