Михаил же стал владыкой из узника, свободным вышел из темницы, царем и самодержцем. Так случилось, а что потом? И Михаил ненавидел святые иконы, но не питал ненависти к тем, кто им поклонялся, не обагрял тела кровавыми ранами. Немало битв проиграл он, став игрушкой и посмешищем для агарян, ибо часто разбивали они греческие полки и уводили в плен военачальников. Трусливым и мягкосердечным называли властителя, и от этого Михаил страдал болью сердечной, терзаниями душевными и горестями скорбными, но держался злотворного недоверия, скрывавшего его от очей Божьих. Нападали на него многие враги и, будто море бурное, устрашали его. И началась великая буря, и затрепетало сердце его, словно утлая ладья среди волн, ибо Фома, о котором шла речь выше, человек зловредный и пылающий дерзостью, воинскую силу собрав отовсюду, мужей кровожадных, непоколебимых и храбрых сердцем, безжалостных убийц, дерзких и бесстрашных в бою, напал на Михаила, устремившись на него, как вепрь с лугов или из густой дубравы, или как львенок с гор, вскормленный кровожадной львицей, и осадил все фракийские города с кораблей или войсками по суше. И набросившись на них в свирепом озлоблении, поработил, разорил и разрушил их, достигнув самого града славного. Но если Бог всесильный воспротивится смертному, то, как паутина, непрочным становится всякий замысел и дело. И Фоме не споспешествовала Божья благодать, на песке строил он башни своих замыслов и на зыбкой почве возводил их основы. Потому и воздвигнутое им было на его же глазах разрушено, а сам он, осквернив убийством войнолюбивые длани и окрасив кровью копья своих воинов, был схвачен и лишен глаз. Угасли светлые зеницы очей его, а потом был он казнен мечом.
[При этом царе восстал некий грек по имени Фома, собрав множество войска, и чуть было не завоевал всю Греческую землю, и хотел отнять у Михаила царство, но вышел болгарский князь Муртаг разбил его и победил ради большой любви, которую питал к Михаилу...]
»Родник златоструйный: Памятники болгарской литературы IX-XVIII веков:
Сборник./ Пер. с болг. и сост. И. Калиганова. Д. Полывянного.-
М.: Худож. лит., 1990, с. 196-197).